Тара потеряла Веру

«Если мы не будем открывать хоровые школы, нам придется открывать тюрьмы».

Били челом академики

Это цитата из письма омскому министру культуры Владимиру Телевному худрука и главного дирижера Академического большого хора Российского гуманитарного университета, президента Объединенного хорового движения России Бориса Таркаканова. Профессор и академик музыки ходатайствовал за Веру Алексеевну Шнитко, поддержав ее идею о создании детской хоровой школы в Таре.

Почти два года, с осени 2010 года, шли обращения в адрес областного министерства и администрации нашего района от других не менее авторитетных людей.

За Веру в Таре просили Заслуженный работник культуры РФ Маргарита Щетинина, Президент Федерации детских и молодежных хоров России Л.С. Струве. Ходатайствовали родители детей, занимающихся в хоре «Вдохновение». Родители студентов, которым хор дал путевку в искусство. 
Лично к главе района и его заместителю Ирине Колпащикой бил челом директор Омского музыкального училища имени В.Я. Шебалина Олег Неупокоев: «Выпускники хора «Вдохновение» регулярно пополняют ряды наших студентов. О. Скрибниченко, М. Роман, О. Пустынникова, А. Латыпов, Д. Пушкин, Ф. Баширов зарекомендовали себя добросовестными учащимися… связка – хоровая школа в Таре – училище – консерватория – будет только укрепляться».

Не будет, уважаемый Олег Васильевич! Тара потеряла Веру.

Кто зажигает, а кто гасит звезды?

Стылым утром в 30-градусный мороз мы проводили ее на нашем заплеванном автовокзале. В багаже Веры было семь сумок с нотами. Рахманинов, Свиридов, Бах, Чесноков… Это богатство уезжало в Ханты-Мансийск. Руководитель «Вдохновения» – единственного детского хора в Омской области, что исполнял русскую и зарубежную классику, духовные песнопения, – оказался лишним человеком в нашем городке.

Вера настойчиво обивала пороги высоких кабинетов, объясняла, что ее детище возмужало, достигнут определенный уровень, когда рамки рядового отделения школы искусств стали тесными и сдерживающими творческий процесс. Просила помощи в создании детской хоровой школы. Но обладателя абсолютного слуха не услышали в высоких кабинетах. Обещали и ничего не делали. Скоро и вовсе попросили не ходить, не отрывать от важных дел…

Вера часто приходила выговориться ко мне. Я отговаривал ее, как мог, от крайней меры. Но она написала заявление об увольнении из школы искусств по собственному желанию. Устроила бунт и надеялась, что коллеги поддержат, и власти отреагируют, повернутся лицом к ее профессиональным устремлениям. Всерьез всполошились только родители. А Вера, объяснив свой поступок открытым письмом в районной газете, нажила врагов. Ее обвиняли в капризности и предательстве. «Зазвездилась!» - самый безобидный упрек из серии нашептываний и пересудов в среде тех, кто относит себя к людям, зажигающим звезды на небосклоне тарской культуры.
Во, на какой пафос меня пробило. Ложный пафос! Ибо он заслоняет суть наметившейся политики в культурной сфере.

Стандарт и талант

Сшить новые костюмы, нарядить в них 320 человек и вывести на сцену – это еще не культура. А всего лишь умиление для глаз мам и пап, дедушек и бабушек, как в детских садах на утренниках. Настоящая культура, а тем более искусство – это потрясение. Это – когда душа наизнанку. И ликует, и плачет. Когда нисходит откровение. Божественное. А значит, рационально необъяснимое чувство. То самое, которое возникало, когда пели дети Веры, не зря разные люди в Таре и Москве, Петербурге и Ярославле, Омске и Риге, Варшаве и австрийском Граце называли их пение ангельским. У такого пения, как у всякого настоящего искусства, нет языковых барьеров. И сотворяя настоящее, нужен божий дар, исполнительское мастерство и великое трудолюбие. Талант - всегда нестандарт. Он выделяется. Он требует уважения к себе. В переводе на язык людей правильных: выпендривается.

Нас, обывателей, раздражает чья-то непохожесть. Нас гложет обида: «Разве мы хуже, почему этот выскочка не живет, как все!?». Но профессионал, подвижник своего дела не может довольствоваться малым. Если он служит своему делу, то одержим совершать новые открытия. Если нет такой возможности, то, извините, он в петлю лезет, уходит в запой, убивает себя. Застой ему противопоказан. И не было бы у нас музея, если бы чудак Ваганов довольствовался малым. Не восхищались бы мы картинами Коли Кальницкого, не обреки он себя на многолетнюю нищету после ухода из школы искусств. Не серебрилась бы музыка в песне о тарском храме, если бы Владимир Шевелев был стандартным человеком. Лелеять и любить, и многое прощать надо тем, кто поцелован в темечко.

Иногда я слышу: «В Таре наступили времена торжества серости», начинаю нервничать, искать аргументы против и… не нахожу их. Найти их мешают факты: тренер Валерий Кирилихин, что вывел тарских ребят в чемпионы областных и сибирских первенств по биатлону, уехал в Тюмень. Опытнейший, но уже бывший начальник ОКСа администрации района, Евгений Ерошевич, что вел такие масштабные стройки как Северный театр, библиотека, ледовая арена, пришелся не ко двору и обустраивает теперь Исилькуль.

Эй, начальники! Кто следующий в очереди на утечку мозгов и талантов?

P.S. На днях Вера прислала сообщение из Ханты-Мансийска: «Набрала в хор 50 мальчиков и 40 девочек…».