Карабкаться в гору и верить…
Когда закончилась вечерняя дойка, совсем стемнело. Пошел снег. Фермер Олег Креван дал команду на завтрашнее утро: перегонять скот с летней дойки в Каргачах на постоянный двор в Мартюшево.
Буренки остались зябнуть еще одну ночь, а нам повезло больше: в девятом часу вечера мы оказались под крышей теплого дома Креванов. Олег Эдуардович провел в зал, усадил на диван. Оглянув убранство «парадной» комнаты фермерского дома, я словно вернулся в 80-е годы прошлого века, когда мебельная стенка от пола до потолка с сервантом для чашек и рюмок, шкафами для одежды и книг, с полированными и стеклянными дверцами многочисленных нижних и верхних шкафчиков считалась обязательным показателем достатка в каждом приличном доме. Мол, купили по случаю, живем не хуже других. И в моей квартире стояла точно такая стенка, купленная «по блату».
Олег Эдуардович вряд ли за последние 20 лет отдыхал более двух-трех дней в году, он неистовый трудоголик, один из немногих в Мартюшево, что сначала пытался спасти развалившийся колхоз, потом СПК, но скукожилось некогда развитое и передовое хозяйство до размера крестьянско-фермерского, уже сугубо личного дела Кревана, который не хочет сдаваться обстоятельствам.
Костяк КФХ составляют ближайшие родственники Олега Эдуардовича – три сына, жена, снохи и сваты, брат и сестра, 80-летний отец и немногочисленные бывшие колхозники, что прибились к хозяйству, объединившему фактически один крестьянский род. И вроде вкалывают все Креваны с утра до зари, а богаче за последние годы жить не стали, хотя Мартюшево вовсе не загибается. Скорее, процветает. За счет вахтовиков, что добывают нефть и газ за тридевять земель от родного дома, бюджетников, пенсионеров и не в последнюю очередь – владельцев пилорам и тех, кто тайно или явно, но живет за счет леса. Самым невыгодным стало исконно сельское занятие – растить хлеб, производить молоко и мясо. Мало кто хочет месить навоз, косить сено и доить коров, и Креван с трудом находит работников для своего хозяйства, поэтому и ставка, в основном, на родственные души.
Шесть или семь магазинов селе, а домашних коров не больше 40 осталось. Ежедневно тоннами завозятся в село продукты и товары. Легче стало купить заводское молоко и сметану, чем ухаживать за буренкой. «Отучаются, и не только молодые, держать скотину, - поясняет ситуацию Креван, - даже сугубо городскими котлетамиполуфабрикатами не брезгуют, не говоря об окорочках и прочей заморозке из-за границы… И те, кто работает в моем хозяйстве, не хотят держать коров, а я в прошлую зиму трех дома держал…».
- И в такой ситуации вы еще верите в свое безнадежное дело? - спрашивая я Олега Эдуардовича.
- Привык, тяжело отойти от того, чем занимался всю жизнь, - отвечает он. – В душе еще теплится надежда: чтото должно измениться. Ну, не может быть так, что наше государство не повернется лицом к родному крестьянству. Должно же понять, что экономить надо там, где именно стоит экономить. Не на тех, кто кормит страну. Нам, фермерам, платят всего 1 рубль дотации за литр молока. Но, думаю, российские люди всетаки убедятся, что родные продукты – лучше, они – натуральные. Может, тогда и государство прислушается к мнению народа? Молоко со своей фермы, а у нас сейчас 137 дойных коров, мы поставляем на переработку в цех Лобашева в Таре. Закроется это предприятие – никто в городе знать не будет вкус настоящего сливочного масла. Нет-нет, народ прозревает, начинает разбираться, чем его пичкают. Натуральное возьмет свое, значит, и у нас есть будущее, у тех, кто производит молоко и мясо без всякой химии.
- А сыновья верят, что так и будет?
- Честно ответить?
- Конечно!
- Парни не верят. Помогают, потому что жалеют. Как отца жалеют, чтобы не надорвался в одиночку. Давно бы на севере были, у них права на все виды техники есть, любой двигатель соберут и разберут своими руками. Алексей, что техникум закончил, у меня за управляющего, Евгений и Эдуард – трактористы. Двое уже женаты, своими домами живут. Одна сноха – Кристина – работает бухгалтером, а Лешкина жена учится на агронома в аграрном университете в Таре. И ветврач у нас свой – Михаил Некрасов, студенческий друг Алексея. Диплом получил, но домой, в Большие Уки, не поехал. Нет там работы, говорит. Живет у меня в доме. Грех жаловаться. Ребята работящие, им наряд не надо давать, работа их сама находит. Вот новую технику получим – полегче будет им. Деньги на счет уже поступили…
И тут стоит сказать, что КФХ Кревана неожиданно повезло в этому году. Буквально месяц назад он получил сертификат федерального гранта на 2,5 миллиона рублей. Безвозмездного. Считай, лотерею выиграл, хотя попасть в число обласканных удачей Олегу Эдуардовичу, по его словам, помогла Елена Шанаурова, специалист районного комитета сельского хозяйства. Именно она составила бизнес-план и подготовила нужные бумаги, чтобы они прошли через десятки чиновничьих кабинетов в региональных и столичных министерствах. И был приятно удивлен Креван небывалой щедростью от родного государства, а Елену готов боготворить как самого умного, грамотного и отзывчивого чиновника нашего района. Побольше бы таких, продвинутых и неравнодушных, не корысти ради помогающих людям, путающимся в ворохе отчетных документов, противоречащих друг другу законам, во властных кабинетах. Очень нужны сегодня тем, кто работает на земле, поводыри через дебри отечественной бюрократии.
Но есть одно условие при выделении гранта: в плюс к поддержке, а по сути, награде за крестьянское долготерпение и веру, нужно вложить не менее 40 процентов собственных средств. Где их взять? Оформить кредит, что и делает сейчас Олег Эдуардович, договорившись о выделении ему отделением Россельхозбанка ссуды в 1,5 млн. рублей. Кстати, по предыдущему кредиту, частично субсидированному по выплате процентов, взятому на приобретение топлива для комбайнов и тракторов на текущий агросезон, Креван платил первые три месяца по 70 тысяч рублей, а сейчас ежемесячно отдает сумму в два раза меньше.
- Без кредитов никак, - поясняет Олег Эдуардович, - приходится хозяйствовать взаймы. Остановишься – все потеряешь. А наш расклад на будущее такой. Мы покупаем 16-цилиндровый МТЗ, рулонник для сена к нему, силосный комбайн, грабли и УАЗик «Фермер» – это, чтобы доярок на ферму возить не в кузове грузовика или в тракторной тележке, как сейчас. Ради него я беру кредит на 500 тысяч больше, чем надо было, чтобы отчитаться за грант. Ездил уже на Сибирскую базу снабжения в Омск, заказ сделал. Вот-вот всю технику получу. От бычков придется отказаться. Сдам на мясо. Его совсем невыгодно производить сегодня. Выручка частично пойдет на погашение кредита, и молочное стадо мы увеличим до 200 голов. Новая техника позволит заготовливать корма в полном объеме. За молоко каждый день копеечка набегает. Глядишь, кредит погасим и затраты сократим. Себестоимость литра молока меньше, когда коров больше.
Креван не врет. Он, действительно, верит, что нужен государству, и вновь получил подзарядку своей надежды на светлое будущее. Ее хватит еще на несколько лет бега по привычному кругу. От утренней зари до вечерней. Изо дня в день. От кредита до кредита, с вручением очередной ежегодной почетной грамоты за ударный труд.
…На следующее утро, по обледеневшей грязи на проселке от исчезнувшей деревни Каргачи до Мартюшево, сыновья Кревана, его брат Иван, что работает дояром, другие бабы и мужики, объединенные в маленький крестьянствующий отряд Креваномглавным, гнали фермерское стадо на зимние квартиры. В гору шли. Изза хвойного леса на пригорке выглянула маковка церквушки с крестами.
Люди хотят верить. В Бога, власти, друг другу. Часто эти ожидания оборачиваются обманом и лицемерием. Вот и Кревану, пережившему столько реформ, пора бы разувериться во всем, а он строит планы на завтра. Завидую его стойкости к разочарованиям.
…Так трудно сегодня жить, карабкаться в гору и верить.
