Ромашки от сестренки
Во время войны Михаил Ульянов впервые вышел на сцену. В черных шароварах и красной рубахе он изображал цыгана вместе с другими мальчишками из массовки в спектакле эвакуированного в Тару театра из г. Львова. Когда спектакль закончился, его сестра Рита выбежала на улицу, нарвала букетик ромашек и вручила брату.
Это были первые цветы в творческой судьбе будущего великого артиста.
Серию публикаций памяти нашего земляка Михаила Александровича Ульянова накануне 85-летия артиста, открытия ему памятника в Таре, старта II театрального фестиваля «Сотоварищи» и очередных «Ульяновских чтений» мы начинаем воспоминаниями его сестры, Маргариты Александровны Ульяновой. На прошлой неделе мы побывали у нее в гостях в Омске.
Напомним, что Михаил Александрович родился 20 ноября 1927 года в селе Бергамак Муромцевского района Омской области, а его детство и юность прошли в Таре, которую он всю жизнь считал своей родиной.
Его сестра бережно хранит память о своем брате. Только для Маргариты Александровны он – просто Миша, любимый и единственный старший брат.
«Мы учимся, не голодаем…»
Когда началась война, мне было 10 лет, а Мише – 14. Наш отец, Александр Андреевич Ульянов, ушел на фронт. Осталась мама – Елизавета Михайловна, Миша и я.
Проводили мы отца на тарской пристани, а когда вернулись, около ворот сидело шестеро человек – эвакуированные. Трое из Киева – мать с девочками трех и пяти лет, и трое из Ленинграда – две сестры и старенькая мама.
Мы жили все вместе: эвакуированные разместились в единственной комнате, а наша семья – на кухне. Жили дружно, ждали отца. Изредка получали весточки с фронта. Помню, когда отец был ранен, письма долго не приходили, и мы очень переживали за него. Мама была малограмотной, и ответы на фронт писала я или Миша.
О нашей жизни он рассказывал отцу коротко, только самое важное: «Все хорошо, мы учимся, не голодаем». Так оно и было. Выручало подсобное хозяйство, да и корова у нас имелась.
Когда эвакуированные вернулись к себе на родину, сначала киевляне, потом ленинградцы, Миша долго переписывался с ними. И даже на гастролях встречался несколько раз.
Читал книги запоем
Наш отец работал на руководящих должностях: председателем колхоза, начальником горкомхоза, председателем горсовета. Его организаторские способности, несомненно, передались Мише. Миша был из тех редких людей, кто может повести других за собой. А еще он отличался природным чувством ответственности.
Мы с братом учились в одной школе, только я в младшем классе, и он всегда водил меня на занятия. Заступался за меня, особенно перед мамой.
Мама отличалась твердым характером, ведь у нее выдалось тяжелое детство: родилась в многодетной семье, рано осталась сиротой. Физически нас никогда не наказывала, но, бывало, попрошусь в кино, а мама не пускает: дорого! Я за дом зайду, стою, плачу, обидно ведь, подружки идут, а я нет. Миша подходит к маме: «Отпусти Риту, и тебе спокойней, и она перестанет соплями дергать».
Миша с детства был рассудительный, вдумчивый. На школьных утренниках я пела, а он читал наизусть, и всегда серьезные произведения. Если стихотворение, то без всяких шуток, если рассказ, то чтонибудь из классики. Книг читал много, как говорится, запоем. С керосином во время войны были трудности, и Миша сидел над книгами при свече. Помню, мы с мамой ложимся спать, эвакуированные укладываются тоже, а он: «Я почитаю недолго». И будет читать, пока мама свечку не потушит. Но если попадалось чтото остроумное, смеялся заразительно, а потом мне читал вслух.
На Аркарку за водой
В нашей семье было строго распределено, кто какую домашнюю работу выполняет. Моей обязанностью было следить за порядком в доме, помогать матери ухаживать за скотиной. Мише досталась работа потяжелее: носить воду, убирать снег во дворе. А двор у нас был большой, да еще с палисадником, но брат справлялся.
Жили мы по адресу: 5-я Армия, 24, недалеко от речки Аркарки. Колонок тогда, конечно, не было, и Миша ходил за водой на Аркарку. Берега круто спускались вниз. Зимою с них, как с горок, всегда катались ребятишки. А в конце улицы, на самом краю, жил пастух дядя Вася. Тогда многие называли друг друга не по имени отчеству, а по фамилии: Петриха, Иваниха, Ульяниха. Как-то встречает этот пастух нашу маму и говорит:
- Ульяниха, твой Мишка, когда приходит воды набрать, вначале катается с горок, причем ноги ставит в бочку!
- Как ставит?
- Ты что, Ульяниха, не понимаешь? Пока воды не набрал, ноги в бочку ставит и катается!
Мама на Мишу очень рассердилась: «Ты же грязную воду привозишь!» А Миша ей: «Нет, мама, я эту бочку на несколько раз прополощу и только потом воды набираю. И с этой бочки вода идет на хозяйство, для коровы и поросенка. А дяде Васе лишь бы чтонибудь сказать».
Ромашковый букет
Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Во время войны в Тару была эвакуирована украинская театральная труппа. Миша пошел в театральную студию, начал заниматься и быстро втянулся. И однажды серьезно говорит: «Завтра пойдем на спектакль «Цыгане». Я спрашиваю: «Ты цыгана играешь?». «Да!».
Вся его роль заключалась в том, чтобы выйти на сцену в черных шароварах, в красной рубахе и с другими «цыганами» посидеть кружком. Тара в те времена была как большая деревня: возле домов и на обочинах росли полевые цветы. Когда спектакль закончился, я вышла на улицу, нарвала букетик ромашек и подарила ему.
Это были самые первые цветы для артиста Михаила Ульянова. Тогда, конечно, никто не предполагал, кем он станет. Даже сам Миша...
Велосипед считался роскошью
Друзей у Миши было немного. Один из них, Халтурин Вася, жил в доме напротив. Миша с Васей часто ходили в лес шишковать. Бывало, возвращаются, чуть ли не мешок шишек несут. И нам хватало, и еще продавали иногда. А маме, бедной, доставалось отстирывать одежду от смолы!
В одно лето брат научил меня кататься на велосипеде. Даже заменил сидение, которое было для меня высоким. Сам из дерева вырезал, тряпками обшил для удобства. Учил так: я ехала, а он бежал рядом и придерживал за руль.
Потом устроил экзамен, но сначала спросил: «Сможешь?».
Я кивнула.
И вот я покатилась сама, да под горку, а впереди – забор. Миша кричит: «Поворачивай, поворачивай!» А я не могу сообразить, как повернуть, и врезалась в забор с разгона. Он очень за меня переживал, но я отделалась царапинами и каталась потом уверенно. А велосипед, по тем временам, был роскошью.
Чай для теленка
Когда Миша учился в Москве, он часто присылал нам гостинцы. И вот однажды мы получили от него коробку дорогого зеленого чая. Мама такой чай не признавала и вынесла в амбар. Вскоре корова отелилась, но вот беда: теленка прохватил понос. Мама взяла и заварила ему зеленого чая. Теленок выздоровел. А через некоторое время Миша приехал домой, увидел в амбаре початую коробку и спрашивает:
- Что, мама, чай не понравился?
- Мне нет, а теленку очень!
Бабуля Ритуля
Миша был замечательный человек как брат, муж, отец, а уж какой он был трепетно любящий дедушка! Обожал внучку Лизу. В 1986 году я вышла на пенсию, и както меня попросили присмотреть за Лизой, пока ее родители были в отъезде. Михаил представил меня девочке: «Лиза, вот бабуля Ритуля, слушайся ее!» Дело было на подмосковной даче, мы с Лизой много гуляли, играли, а иногда к нам приезжали в гости родственники.
В очередной раз, когда Миша нас навестил, она, услышав звук подъезжающей машины, радостная, побежала его встречать: «Деда приехал, деда приехал!». Миша посадил ее на руки, а Лиза обняла его и говорит тихонько: «Пусть твоя бабуля Литуля уезжает в свою Сибилю!».
Лиза еще не выговаривала «р». Миша нахмурился, строго на меня посмотрел, а я ничего понять не могу, пошла на кухню, ведь раз приехал – надо накормить.
Он спрашивает внучку:
- А что, бабуля Ритуля тебя обижает?
- Нет
- А в чем дело, почему ее надо в Сибирь сослать?
- А мне надоело! Вот сюда тапочки аккуратно поставь, сюда платьице аккуратно повесь!
- Правильно! Бабуля Ритуля не любит беспорядок. Вырастешь, будешь хорошей, аккуратной девочкой. Ну что, будем бабулю в Сибирь отправлять?
Лиза подумала и сказала:
- Нет, пусть с нами живет.
Записала Вероника ШЕЛЛЕНБЕРГ
На снимках: в квартире Маргариты Александровны все напоминает о ее старшем брате – единственном и любимом; дочь М.А. Ульянова – Елена Михайловна и Маргарита Александровна на фоне родительского дома в Таре (2010 г.); фото 30-х годов из семейного альбома Ульяновых – Михаил, Маргарита и их родители: Елизавета Михайловна и Александр Андреевич; Маргарита и Михаил Ульяновы на могиле матери, Елизаветы Михайловны, на тарском кладбище (1988 г.).
