Виктор Мацелевич: «Конкретный дом спасет конкретный владелец...»

33 года главным архитектором нашего района и Тары был Виктор Станиславович Мацелевич – скромный и бесконфликтный человек, но именно ему удалось противостоять застройке исторической части Тары безликими типовыми пятиэтажками из бетона, что предусматривалось генпланом периода 70-90-х годов.

- Виктор Станиславович, недавно один из моих друзей сказал комплимент в ваш адрес: «А Мацелевич-то не зря хлеб ел. Я только сейчас начинаю понимать, что все эти новые особнячки, что понастроили наши бизнесмены на улице Ленина, складываются в единый ансамбль, и он гармонирует, перекликается с купеческими домами на центральной площади города. Непонятно, как ему удалось убедить предпринимателей следовать традициям и не превратить Тару в город без лица? Он вроде и не ссорился ни с кем, и в то же время выполнил свою миссию как архитектор». Так самотеком или под контролем шла застройка главной улицы Тары?

- По генплану, утвержденному еще в советское время, улица Ленина должна была застраиваться домами в пять этажей. В те годы в любом городе страны велась типовая застройка. И у нас появилась бы длинная улица с бетонными коробками по обе стороны. Таре повезло, во-первых, потому, что ей всегда не хватало денег на строительство жилья, во-вторых, постоянно наблюдался дефицит стройматериалов, в­третьих, меня поддерживал Михаил Хахаев, главный архитектор области, к сожалению, ныне покойный. Он был влюблен в Тару и фактически закрыл глаза на то, что мы давали разрешение на строительство в обход закона, которым являлся генплан. Я предложил вместо деревянных развалюх строить малоэтажные объекты на улице Ленина, и Михаил Макарович прикрывал эту мою вольницу. Бескорыстно, а иногда за чисто символическую плату, делал проекты зданий. Ни подарков, ни взяток, никакого торга он не признавал. Простой, демократичный и очень талантливый человек был. Когда Хахаев сменил на посту прежнего главного архитектора области Ивана Сидоровича Голубецкого и вместе с ним впервые приехал в Тару, то попенял ему, увидев только что отстроенное здание почтамта и узла связи, мол, что же ты наделал – перекрыл вид на пойму Аркарки и таежные дали, закрыл вид на старый город со стороны Иртыша. Хахаев бы оставил свободной береговую террасу, там сегодня могла быть смотровая площадка, что­то типа обустроенной набережной. И мы с Михаилом Макаровичем почти 30 лет стояли на своем: в исторической части Тары больше никто и никогда не будет строить объекты выше двух-трех этажей.

- А вы когда приехали в Тару и возглавили отдел архитектуры?

- В мае 1975 года. На центральной, бывшей Базарной, площади, уже был вырыт огромный котлован – под здание почты. В глубине строители наткнулись на ледяные погреба, что сохранились с купеческих времен. Площадь имела уклон более 1 метра в сторону берега. Чтобы выровнять ее в расчете на то, чтобы потом поставить новый памятник Ленину, пришлось завозить сотни кубов грунта. Кстати, весь центр Тары в 70-е годы утопал в грязи, почтовые машины буксовали, не могли подъехать к почте. Асфальт лежал только на улицах Ленина и Советской, но проезжих выездов из города в сторону Чекрушево-Знаменского и Колосовки не было. Под горой, на Нерпинской, тогда она звалась улицей Карла Либкнехта, К-700 застревали в грязи.

- Но именно в то время, говорят, город стал активно застраиваться...

- Больше строек, наверное, велось в селах – школы, детсады, больницы. Промышленные предприятия и стройорганизации начали крепнуть при первом секретаре райкома партии Юрии Порфирьевиче Гудкове. Он в связке с Иваном Васильевичем Копыльцовым, вторым секретарем, жестким и требовательным, многое сделал для развития Тары. Гудков, кстати, поручил мне спроектировать спорткомплекс «Олимп» к областной спартакиаде 1980-го года – на разработку эскиза и чертежей каким­нибудь проектным институтом просто не было времени. Вели ту стройку тарчане по принципу – с миру по нитке. Такого воодушевления и народного подъема в нашем городе больше не случалось. Проблема заключалась в дефиците стройматериалов, поэтому чертежи и расчеты приходилось переделывать и приспосабливать под те конструкции, что удавалось добыть руководителям тарских предприятий. Стройку вел Александр Федосеевич Плоцкий, что возглавлял тогда РСУ горисполкома, ему помогали начальники других стройорганизаций: Каныгин, Фортунов и Колосов, начальник коммунальной службы, и другие. Тогда ценилось умение достать, выбить, выпросить. Мужики даже жаловались, мол, приезжают омские шишки в Тару, их надо угощать за свой счет, едут они в командировку в областной центр после, так сказать, налаженных контактов, там опять приходится поить тех же персон. Так и выбивали они бетонные плиты, цемент, краску... Но стадион построили, и я до сих пор горжусь, что являюсь автором этого проекта. Потом, когда райком возглавил Шинкин, в строительстве наступило затишье. Скучные были времена...

- Когда район возглавил Луппов, ситуация изменилась?

- Кардинально. Это Александр Михайлович привез в город мрамор, гранит, современные стройматериалы и технологии и поставил задачу: каждый год благоустраивать по улице – укладывать асфальт, делать освещение. Начали с Карбышева, что вела к Спасской церкви, после были сделаны Александровская, Дзержинского, Избышева, Мира... Луппов придумал День города. Причем не ради праздника на стадионе, а как дату своеобразного отчета перед людьми, чтобы они видели, что сделано во благо Тары за прошедший год – построен новый дом, какой­то значимый объект, обустроена еще одна улица. Он подтянул в Тару новые строительные мощности, мечтал построить комбинат стройматериалов, помог привлечь Борису Голубеву и городу средства на подготовку к 400-летию. Луппов был прирожденным лидером, активно помогал Исаеву в годы, когда велись масштабные стройки последних лет – Самсоновский мост, Северный театр, ледовая арена, библиотека. Александр Михайлович курировал их строительство, был толкачем, лоббировал интересы Тары в областном правительстве и Москве. Двигаться вперед, работать на созидание – такой установке должен следовать каждый руководитель высокого ранга.

- Театр, библиотека и другие новые объекты явно вписались в пространство Тары, но как сохранить уникальные памятники истории и культуры, в том числе деревянные дома, что придают городу особый колорит? Почему власть не озабочена их сбережением?

- Деревянная Тара стала исчезать не сейчас, а в советские времена. В 80-90-е годы область требовала как минимум сдавать ежегодно в эксплуатацию один многоквартирный дом на 70-100 квартир. План – любой ценой, и с великим напряжением жилье у нас строили, но, как правило, за счет средств РСУ горисполкома, которые оно получало на капремонт жилого фонда. Проще говоря, новое капитальное жилье в Таре появлялось за счет экономии на деревянных муниципальных домах. Им просто недодавали средств, не ремонтировали годами, поэтому они ветшали. Сегодня мы наблюдаем последствия заложенного тогда отношения к деревянной Таре и ее историческому наследию. Что говорить про бревенчатые дома, если не один купеческий особняк на центральной площади Тары в советские годы всерьез не реставрировался. Государство не выделяло финансы на исторические объекты, а некоторые из них, в том числе храмы, разрушало, чтобы из добытого кирпича возводить новые строения.

Сейчас, я думаю, в большей степени судьба архитектурного наследия нашего города зависит от городской и районной власти. Деревянные двухэтажные дома в центре Тары нужно срочно передавать в чьи­то конкретные руки – одному хозяину. У нас даже жильцы в двухквартирном доме не могут между собой договориться и красят наличники окон в разные цвета. Если будет много хозяев – дом погибнет, превратится в развалюху со свалкой во дворе. Привести в порядок и содержать деревянные двухэтажные дома и особняки, согласно определенным договорным условиям о сохранении их внешнего облика, смогут богатые люди. Многим горожанам передача этих зданий в руки платежеспособных собственников не понравится, пойдет негативный резонанс, но власть должна перетерпеть это недовольство, иначе мы не сохраним старинные дома. Два-три года без отопления, конденсат, плесень и – конец. В основном, такие дома находятся в муниципальной собственности у района, хотя фактически расположены в городе. Надо находить законный способ передачи их на конкурсной основе в частную собственность, работать с населением, объяснять мотивацию подобных решений. Конкретный дом спасет, сохранит, отреставрирует и восстановит во всей красе и стати только конкретный владелец. Думаю, среди тарчан найдутся люди и семьи, которые захотят жить в отдельном двухэтажном деревянном доме в центре Тары. Проведут туда все коммуникации – воду, канализацию, отопление, т.е. вложат свои деньги в их благоустройство, сделают перепланировку, отделают внутри на свой вкус. И станут эти дома ухоженными, комфортными для жизни, одновременно сохранив традиционный внешний облик. По­моему, это единственный вариант их спасения. Нужна только политическая воля, продиктованная любовью к Таре.