Выбор
Железные ворота закрылись за спиной Егора, и было непонятно, то ли с радостью, то ли с сожалением он стал делать первые шаги навстречу вольному ветру.
Свобода! Его высокая и неуклюжая фигура в тюремной робе одиноко выделялась на фоне старого снега и юного яркоголубого неба. Никто не встречал. Да и возвращаться было особо некуда. Старая мать, после его пьяных дебошей и осуждения, совсем занемогла и, полежав недолго, тихо умерла. Сестры не смогли простить Егору пьяных оскорблений, воровства домашних вещей, продали квартиру матери, поделили деньги между собой и ни разу не навестили брата за 3 года наказания.
Сотни раз передумывались варианты фраз, которые он хотел сказать сестрам, но вышло все както скомкано, и Егор не заметил, как слово за слово разругался с обеими, да так, что даже первую ночь на воле переспать было негде. Приютила соседская бабуся, которая помнила его еще синеглазым, кудрявым малышом, и до сих пор жила в некогда родном для него подъезде.
Вскоре жизнь сделала виток, и счастье всетаки улыбнулось Егору. Его, неприкаянного, полюбила хорошая женщина, назвала родным и любимым, позвала жить в свой дом и даже родила сына. А он, как только внутренне успокоился, заскучал. Стал все чаще заглядывать к друзьям, где за рюмкой да за картами незаметно улетали часы. Жена и теща боролись, как могли, с его пристрастием, но выходило только хуже. Он закрывался, захлопывался внутри себя и все чаще зло ругался, а потом крушил все, что попадалось под руку.
Наступил день, когда терпение жены иссякло, и она выставила Егора за порог – в наглаженном костюме и с вещами. Пить он не бросил, работу потерял. Бутылку самогона зарабатывал тем, что нанимался полоть картофель или колоть дрова, но делал все плохо, без желания, да и сил становилось все меньше. Постепенно ему стало все равно, во что одет, как выглядит, осталось только одно желание , способное вывести его из равнодушия и оцепенения – возможность выпить.
Новая холодная осень застала его опустившимся, голодным и полуодетым. Позади были несколько курсов лечения от алкоголизма, краж, драк, унижений, а впереди ничего, вообще ничего. Так бы и замерз, сгинул, если бы не настигла Егора расплата за разграбленный еще по весне чейто хозяйский погреб. И он почти с радостью принял приговор, который возвращал в его жизнь хоть какую-то стабильность…
Наталья КУСКОВА
